Летом открыла для себя Дину Рубину. У мамы на полки стоят все ее книги, которые можно купить, но вот как-то некогда было и потом.
Первой книгой была «Синдром Петушки». Львов, Дрогобыч (которого в книге нет, но он для меня со Львовом почти одно) и вкусный-вкусный волшебный сказочный язык. Когда хочется читать и перечитывать, перекатывать на языке каждую строчку. И уже не важен сюжет, важно читать-читать-читать и чтобы чтение это не кончалось.
Сейчас читаю про Ташкент — «На солнечной стороне улицы». В самом Таше я была всего один раз. Но у меня в душе живет другой восточный город, не такой хлебный как Ташкент, но с той же атмосферой и так же безвозвратно потерявшийся во времени. Читая книгу, я уже смутно отличаю Алайский от Текинки, Чиланзар от Гаудана, ТОТ Ташкент от ТОГО Ашхабада.
Щемящая, до боли прорывающая грудную клетку тоска. Ностальжи…
Переломным моментом в истории Ташкента стало землетрясение 1966 года. Многие рассказывают, что были трещины в земле, — такого не припомню. А вот как гудела земля перед толчком — помню отчетливо. Бабушка, перед тем как выскочить во двор, аккуратно застелила кровать, и это годы спустя вспоминали в семье с неизменной улыбкой.
Говорили, что не такие уж тотальные были разрушения, чтобы с лица земли весь город снести, но, видно, где-то там, „наверху“, решили сделать из землетрясения образцово-показательное мероприятие, апофеоз дружбы народов, не понимая, что настоящая дружба народов — это и было то золотое равновесие, которое являл старый Ташкент, великий Ноев ковчег, в котором ругались, любились, дрались, воровали и праздновали — каждый свои, а заодно и чужие — праздники, и плыл он себе в океане вечности, рассекая волны; плыл, неся на своих палубах всю свою живность, всех чистых и нечистых, равных и неравных, а главное, всех, кому в нем было хорошо и кто не помышлял покинуть его, палимые зноем, палубы…
Ну и навалились всей страной.
Целые кварталы типовых застроек вырастали на пустырях за считаные месяцы
О, да, мы в Ашхабаде так и считали, что землетрясение в Ташкенте было полумифом. А вот Ашхабад действительно был практически «стерт с лица Земли» в 1948 году. Но тогда, через три года после войны, всесоюзной стройки не случилось. В 70-е многие совсем не дружески завидовали Ташкенту, помню, помню.
